— Ненавижу...— отстраненно, скорее по привычке, подумал Камень, услышав вдалеке звук приближающихся шагов.
За всю свою недолгую каменную жизнь он научился различать их звук среди многих других уличных звуков — звук, который неизбежно приносил ему боль...
Он вообще-то любил слушать голоса мира; меланхоличный и вдумчивый от природы, он находил в звуках большого города необъяснимое очарование.
Ему казались волшебной музыкой шорох и хлопанье крыльев просыпающихся на рассвете птиц. И шелест листьев, когда,казалось, деревья зябко передергивают плечами от налетевшего внезапно сонного еще ветерка. И веселое журчание звонких струек воды поливальной машины напоминал ему нежный перезвон колокольчиков...
А затем резкий скрип тормозов спешащих по своим делам машин и тягостный стон открываемых жалюзи сообщал о том, что город проснулся, и скоро мир до краев наполнится случайными обрывками фраз торопливых прохожих и звонким смехом беззаботной детворы...
А наступающая тишина ночи, изредка нарушаемая нежным шёпотом проходящих мимо влюбленных, приносила ему короткое, чуткое забытьё, в котором ему являлся постоянно один и тот же Сон: волны прекрасного, трепетного, открашенного нежными красками Недосягаемого окружали его, заполняя все его существо спокойствием, вытесняя из его измученной души даже память о ненавистных шагах, причиняющих ему невыносимую боль, и доводящих его до безумия невозможностью противостоять...
И вот опять послышался ненавистный ему звук. Тяжелые шаги приближались, наполняя все его существо паническим ужасом.
И неизбежная мутная волна боли вновь накатила на него, и последним в его гаснувшем сознании — как взрыв — было многоцветье, ставшее вдруг необыкновенно ярким и близким...
Прохожий, со всего размаха ударивший ногой по маленькому Камешку, лежащему у него на пути, удовлетворенно наблюдал, как тот, описав небольшую дугу, опустился прямо в середину цветника, расположенного у тротуара. И, довольный своей меткостью, насвистывая, неторопливо удалился прочь... (c)
Не думаю, что она до конца осознавала ту роль, что ей выпала. Вряд ли она осознала это и сейчас. Тем не менее, вот оголённые дёсны горы, а вот — долина между ними. Вот холодный гранит под босыми ногами и пронизывающий ветер.
И по оба края долины — сотни пар глаз, спокойных и взволнованных, алчущих наживы и готовых защищать последний клочок родной земли. И между ними девочка лет двенадцати от роду, в одной грубой рубашке до колен, с длинными русыми волосами, стелящимися по ветру.
Сотни пар глаз слева и справа от неё ждут. Сотни побелевших кистей сжимают оружие, кто — острые боевые топоры, кто мечи с дорогой гравировкой, а кто вилы.
Вот в руке девочки появляется дешёвая одноразовая зажигалка, купленная в табачном ларьке. Дует сильный ветер. Она медленно, как в последний раз, поднимает зажигалку на уровень своих серых, как небо, глаз. В них — страх.
Щелчок — и между пальцев пляшет крохотный язычок пламени. Дрожит, бьётся, не в силах оторваться от породившей его горелки. Девочка выбирает сторону и делает шаг.
Нет, она так и не поняла своей роли. Вот — поздний вечер, вот — пар над долиной.(с)
|вот..бы. хоть. что-нибудь..нет.нет. нет мыслей. не хочу. fuck|